Ясное дело, такая женщина – нарасхват. Желающих добиться ее внимания – толпы. Но в личной жизни Агате долгое время не везло, не складывалось как-то. А потом она познакомилась с Виталием.

Он жил в Москве, но это не мешало влюбленным встречаться. Отношения их были похожи на голливудский фильм: обеды и ужины в лучших ресторанах, посещение громких премьер и концертов; путешествия в Австралию, Бразилию и Японию, отпуск на Мальдивах, выходные в Вене или Париже. Агата даже согласилась принять от Виталия в подарок рубиновое колье и серьги с бриллиантами (обычно не допускала этого, считала дурным тоном, говорила, что все необходимое может купить себе сама).

Перед католическим Рождеством Виталий сделал любимой предложение, и они должны были вместе лететь в Италию встречать Новый год. Так что можно представить, каким шоком для нас с Юрой стало появление Агаты на пороге нашей скромной квартиры.

На подруге было серебристо-белое вечернее платье, туфли на шпильке и шуба. Косметика размазалась, прическа растрепалась.

– С праздником, – не совсем внятно сказала Агата, не делая попытки войти, привалившись к дверному косяку. – Не прогоните?

Я втащила подругу внутрь.

– Ты откуда взялась? Что случилось? А Виталий где? Он с тобой?

Она картинно огляделась.

– Виталий! Ау, милый, ты где? – Агата развела руки в стороны, и вот тут я и заметила, что она вправду много выпила. – А нету никакого Виталия, представляешь? И не будет.

Дальше произошло событие совсем уж из ряда вон: Агата прижала ладони к лицу и расплакалась.

– Так, девчонки, давайте-ка успокоимся, – решительно проговорил Юра, заметив мою растерянность.

Он ловко помог Агате освободиться от шубы и принес стакан воды. После она с моей помощью сняла туфли, переобулась в тапочки и умылась, а ближе к двенадцати мы уселись за стол: надо проводить старый год и поприветствовать новый. Ксюша устала уже нас звать, а ведь для ребенка это самый долгожданный, самый волшебный праздник в году.

Агата сумела взять себя в руки – характер у нее боевой и стойкий. Мы прослушали бой курантов, выпили шампанского (даже я пригубила). Ксюша заставила нас написать желания на бумажках, сжечь их, смешать пепел с шипучкой и выпить. Она хлопала в ладоши и смеялась, мы тоже делали вид, что нам очень весело.

Позже, когда ребенок стал клевать носом, Юра уложил дочку спать, и мы снова вернулись к столу.

– Что ж, ребятки, бросил меня Виталик, – сказала Агата, прикусив губу. Я испугалась, что она снова заплачет, но этого не случилось, подруга держалась, как стойкий оловянный солдатик. – Ни Италии, ни свадьбы. Ничего у нас с ним никогда не будет.

Мы с Юрой переглянулись.

– Как же так? Расскажешь, почему? – спросил он, а я поспешно прибавила:

– Если тебе трудно, не говори. Просто посидим, на балкон можем выйти, воздухом подышать и…

– Расскажу, конечно, – прервала меня она. – Вы мои единственные близкие люди. Родственники, можно сказать. – Агата грустно улыбнулась. – Какие у меня от вас могут быть секреты?

Когда она закончила свой короткий рассказ, у меня в голове пульсировали две мысли. Первая – какая же скотина этот Виталик. Вторая – как я могла позволить себе хотя бы на минуту подумать об аборте (а я ведь подумала в первый момент, до того, как мы с Юрой стали обсуждать возможности по переезду в новое жилье). Я-то могу забеременеть и родить, еще и размышляю, стоит ли, а есть женщины, которым этого не дано.

Мы с Юрой знали главную боль Агаты. Она не могла иметь детей. Проблема была настолько серьезной, что ее невозможно было решить ни в одной клинике, за все деньги мира. Агата мечтала о детях, обожала Ксюшу, всегда охотно возилась с ней и оставалась понянчиться, если мы просили, но самой ей было отказано в счастье стать матерью. Диагноз был поставлен еще в юности, а после подтвержден в ведущих клиниках, куда обращалась Агата.

Виталию она сказала о своей беде, не стала скрывать, не такой человек. Боялась, как он отреагирует, но тот воспринял известие спокойно. Сказал, что любит, а ребенка можно будет усыновить, удочерить.

Но сегодня сообщил, что еще раз все обдумал и понял: брак без детей невозможен. Причем нужен ему не приемный ребенок, которого он, скорее всего, не сумеет полюбить, а родной.

– Я, говорит, считаю, что мы должны быть честны перед собой и друг другом. Все равно я начну винить тебя, так зачем доводить до такого? Не лучше ли расстаться сейчас, когда мы еще не связали себя узами брака?

– Вот просто так взял и сказал? – Я не могла поверить. Такая была любовь!

– Не просто так, – спокойно произнесла Агата. – По телефону. Он должен был прилететь сегодня утром. Решил не прилетать.

Это было совсем уж за гранью, мы с Юрой потеряли дар речи.

– Я сказала, что так и правда лучше, поблагодарила за честность и надралась как сапожник. Целую бутылку коньяка выпила в одно лицо, мне казалось, не берет. Не хотела к вам ехать, настроение портить, а потом как-то само собой вышло… Бац – и я уже тут как тут. Простите.

– Прекрати извиняться! – возмутился Юра. – Надо было сразу к нам ехать.

– Виталий тебя не заслуживает, – подхватила я. – Такой мудак с возу – кобыле легче!

– Это я, что ли, кобыла? – усмехнулась Агата.

Я тоже фыркнула от смеха – вечно умудряюсь ляпнуть, и минуту спустя мы все хохотали, не могли остановиться. Видимо, пережитое напряжение сказалось. А когда отсмеялись, Агата произнесла слова, которые стали судьбоносными.

Глава вторая

Говорила Агата не о нас, а о себе. Сказала, что ей так и не удалось сменить фамилию.

– Навсегда, видно, останусь Летовой.

Тут надо оговориться, что фамилия Агаты, если так можно выразиться, выдуманная. Возраст тоже приблизительный, а днем рождения считается день, когда ее нашли сидящей на лавочке на игровой площадке детского сада.

Кто привел туда девочку, пришла ли она сама, было не ясно и так никогда и не выяснилось. Агата сказать ничего не могла, она вообще не говорила почти до семи лет. Возможно, пережила травмирующее событие, но что именно произошло, неизвестно; память заблокировала все, что с нею случилось.

Словом, Агата, как она сама говорит, человек ниоткуда, без корней и без прошлого. Не узнать, кем были ее родители. Летова она потому, что нашли ее летом, а Агата – поскольку директор детского дома, куда оформили сироту, обожала писательницу Агату Кристи.

Фраза про смену фамилии прозвучала грустно, но утешить подругу я не успела, потому что она внезапно сказала:

– Кстати, про фамилии, корни и все такое. У меня клиент был, я ему кучу денег помогла сохранить. Он историк, директор компании, которая занимается восстановлением семейной истории, составляет для желающих генеалогическое древо. Прямо-таки детективная деятельность: копаются в архивах аж до семнадцатого века, выясняют для клиента, кем были его предки.

– То есть за ваши денежки откопают в вашем роду «графьев», сделают из кучера дворянина? – Юра скептически хмыкнул.

– Денежки немалые: цена исследования может доходить до полумиллиона рублей. Но ты не прав, ничего рисовать тебе не станут, у них каждый факт строго подтверждается документами. Этот дядька мне говорил, что, имея на руках отчеты их компании, человек может доказать свои права на наследство или гражданство, так что все серьезно.

– Удивительное дело.

– Он предложил мне нарисовать такое дерево бесплатно. – Агата сделала глоток сока и подцепила вилкой маслину. – Смешно, конечно. Со мной у них точно ничего не вышло бы, как ни бейся: нужно предоставить данные родителей, а у меня с этим, сами понимаете, все не как у людей.

– Да и бог с ними, с предками. Ты сама по себе уникум. Инопланетянка, – сказала я.

Агата улыбнулась мне и погладила по руке, а потом я увидела, что глаза у нее становятся еще больше, а брови ползут вверх. Это всегда знак того, что в голову подруге пришла идея.

– Слушайте, ребята, а давайте я его запрягу, пусть ваших предков найдет! Вы знаете хоть кого-то дальше бабушки-дедушки? А мало ли кто окажется в глубине веков! – Агата говорила азартно, и я порадовалась, что она чем-то увлеклась, хоть на время позабыла о предательстве Виталия. – Это жутко интересно, а может, еще и важно!